Турецкую политику сегодня, причем как внутреннюю, так и внешнюю, можно охарактеризовать одним словом – неопределенность. После провала Арабской весны, на которую Анкара возлагала большие надежды, так и не была найдена новая стратегия. Это оборачивается проблемами во внешней и, может быть, самое главное, во внутренней политике.
Правящая с 2002 года в Турции «Партия справедливости и развития», несмотря ни на что, сохраняет власть. Однако ей еще предстоит четко определиться с курсом развития государства на ближайшие 10-15 лет, как минимум. И это может стать вызовом не менее, а, не исключено, что и более, серьезным, чем все, что было прежде.
Трудный выбор на трудных выборах
Последние парламентские выборы стали самыми тревожными в современной истории Турции. По итогам летнего голосования 2015 г. не было сформировано правительство, в стране начал развиваться политический кризис, который грозил при определенном раскладе перерасти в серьезные, если не потрясения, то проблемы точно.
Партия справедливости и развития со второго раза уверенно победила на парламентских выборах, неожиданно почти для всех получив поддержку более половины избирателей. По итогам предыдущего голосования, 7 июня, в стране так и не появилось коалиционное правительство, из-за чего назначили досрочные выборы.
Да, политический кризис завершился. Оппозиция признала поражения, на улицы никто не вышел. Президент Реджеп Эрдоган и его партия получили кредит доверия и карт-бланш еще на несколько лет. Но главным остается вопрос, что делать дальше?
Эти выборы дались Турции дорогой ценой. Террористы, стремясь посеять в людях ужас и дестабилизировать государство, устроили в Анкаре страшный взрыв, унесший жизни 102 человек. Это самый крупный теракт в истории Турции.
С другой стороны, обострилась ситуация на юго-востоке страны, где много лет курдские сепаратисты и экстремисты ведут диверсионно-террористическую войну. Традиционно тревожно на границе с Сирией и Ираком, где свирепствуют гражданские войны и межконфессиональные конфликты.
На фоне общемирового спада «анатолийский тигр», как называли Турцию в последние годы специалисты из-за достигнутых ею огромных успехов в экономике, стал прихрамывать. За год турецкая лира подешевела к доллару почти на треть.
В такой ситуации турецкий народ снова, как это часто бывало в истории, продемонстрировал свою рассудительность и здравый смысл. Народ выбрал не только партию, обеспечившую большую по сравнению с предыдущими справедливость и развитие, но сегодня, прежде всего, стабильность и безопасность. Турки в своей основе отдают себе отчет в том, что, кроме ПСР, при всех возможных к ней вопросах и претензиях, никто страну в условиях нынешних вызовов извне и внутри страны (ДАИШ, сирийская война, курдский сепаратизм и терроризм, активизация глобальных держав, экономические проблемы и т.д.) не удержит.
Иными словами, при всем богатстве выбора – альтернативы ПСР нет. В этом смысл момента.
Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Тем более, журавль часто в итоге оказывается ястребом или даже вороном. Люди это хорошо понимают на интуитивном уровне. Турки вообще при всей религиозности очень рациональны и расчетливы в отношении политики и в целом, так скажем, всей материальной жизни.
Массы трудно увлечь иллюзиями и утопиями. Люди делают выбор сознательно, не сердцем, а головой и руками. Даже при теоретическом понимании актуальности каких-то изменений массы не соглашаются идти на них во что бы то ни стало, подменяя цель (польза государству и нации) средством (реформами). Раскачивать лодку сейчас – себе дороже. За политические игры турки платить не готовы. Никто правительственной чехарды, военных переворотов, безработицы, роста криминала и бардака на улицах, как в 90-е, не хочет.
Интересно, что сильного негативного влияния на голосование для ПСР не имел теракт в Анкаре и вообще угрозы безопасности с разных сторон. Кстати, по словам президента Реджепа Таййипа Эрдогана, за взрывом в столице в конечном итоге стояли спецслужбы Башара Асада. Их расчет был, видимо, в подрыве позиций поддерживающей сирийскую оппозицию ПСР с тем, чтобы люди отвернулись от «умеренных исламистов» как от не способных обеспечить мир и защиту граждан внутри страны.
Особо эффекта не имеют и усилия медийного и заговорщического характера со стороны того, что в Турции называют «параллельным государством» (структуры близкие к Фетхулле Гюлену). Организованные ими скандалы и подрывы «информационных бомб» предметом пристального внимания масс так и не стали.
По сравнению с июнем ПСР показала почти 10-процентный рост. Партии удалось отобрать избирателей у соперников. Ей перешли часть голосов националистов и происламски настроенных курдов. Также был предельно мобилизован свой электорат, пришли на участки те, кто в июне посчитал, что победа будет достигнута и без него.
Всем в принципе, очевидно, что это честный результат. Подтасовки на участках в сегодняшней Турции практически исключены.
С другой стороны, Турция вновь показала всему Исламскому миру пример того, как надо мирным и демократическим путем решать противоречия и выходить из сложных политических коллизий.
Сегодня, кто бы что ни говорил в последние месяцы, предрекая Турции революции, хаос и войну, «Ак парти» продемонстрировала, что ее еще рано списывать со счетов. Это очень серьезное явление в турецкой политике и даже государственности.
Однако результат ПСР надо рассматривать и как своего рода кредит доверия. Необходимость реформ, изменений, развития и справедливости никто не отменял.
В ближайшие годы люди ждут дальнейшего экономического роста, решения проблем безопасности, продвижений в урегулировании курдского вопроса, а многие также усиления роли религии в культуре и социальной жизни, реализации обещаний и идей в духе неоосманизма, о котором нынешний премьер и лидер ПСР Ахмет Давудоглу любил говорить еще 5 лет назад. Вопрос только в том, как этого в нынешних условиях достичь.
Президентская республика?
Сейчас Турция – парламентская республика. Главой правительства и правящей партии официально является Ахмет Давудоглу. В то же время бывший премьер Реджеп Тейип Эрдоган, ушедший со своего поста из-за ограничения на возможность занимать должность более двух сроков подряд, остается самым влиятельным политиком в государстве. Реальная власть сосредоточена в его руках.
Нынешняя ситуация напоминает президентство Дмитрия Медведева в России. Но все может скоро измениться. Если Турция будет трансформирована в президентскую республику, то коллизия решится сама собой. Эрдоган станет главой государства и де-факто, и де-юре. Причем он сможет избираться в будущем еще раз.
После парламентских выборов, которые завершились в Турции 1 ноября, Эрдогану необходимо решение меджлиса на проведение референдума, но для этого у него недостаточно поддержки среди депутатов. Референдум необходим, чтобы исполнить давнюю мечту турецкого лидера — внести изменения в Конституцию и превратить страну в президентскую республику с сильной системой правления.
Стратегически это правильное намерение: мир на ближайшие 10 - 15 лет вступает в штормовой период, стране необходима система сильной власти. Эрдоган хочет выстроить президентскую вертикаль на манер США, Франции и России, считает Шамиль Султанов, руководитель центра «Россия-Исламский мир».
В том, что на референдуме будет одержана победа, турецкий президент не сомневается, но для этого надо провести это решение через депутатов. И здесь ему очень нужна поддержка Партии национального действия (тур. Milliyetçi Hareket Partisi, MHP) — партии турецких националистов.
«В этом контексте защита сирийских туркменов – это инструмент, с помощью которого Эрдоган рассчитывает добиться альянса с МНР. Характерно, что одним из депутатов турецкого меджлиса, прошедшим 1 ноября по спискам правящей Партии справедливости и развития, стал сын основателя МНР Алпарслана Тюркеша. Поэтому альянс с МНР, обладающей в парламенте более чем полусотней голосов, необходим Эрдогану, чтобы провести решение о референдуме. Это важно лично для Реджепа Эрдогана и для его Партии справедливости и развития», – отмечает Султанов.
Конфликт с Россией
Серьезным вызовом для внешней и внутренней политики Турции оказался неожиданный конфликт с Россией, с которой до последнего момента отношения были не только дружескими, но претендующими на стратегическое партнерство.
После того, как турецкие ВВС сбили российский бомбардировщик, разразился серьезный кризис в отношениях. Мир получил первый случай прямого вооруженного столкновения армий НАТО и России. Такого не было даже в годы Холодной войны даже в самые кризисные годы.
Как минимумом, последовало резкое обострение российско-турецких отношений - экономические санкции, торговые войны, запрет полетов, сворачивание туристического потока. Возможно, даже усилится поддержка со стороны Москвы курдского сепаратизма, как в советское время или при Ельцине. В Сирии рискуют пострадать турецкие граждане, например, те же недавно туда прибывшие при официальной поддержке властей для помощи туркменам добровольцы из числа националистов. На уровне риторики звучат угрозы и намеки на самые радикальные меры, в том числе перекрытие Босфора.
Анкара в ответ уже пытается отказаться от российского газа в пользу туркменского, иранского или азербайджанской. Возможно, Турция также активнее включится в поддержку крымских татар из Меджлиса и украинских радикалов, организовавших продуктовую и энергетическую блокаду полуострова. Параллельно идет создание беспилотной зоны безопасности в Сирии и образование буфера в зоне соприкосновения с ДАИШ под контролем ССА. Более того, Анкара ввела свой ограниченный контингент в Ирак, что вызвало дополнительное напряжение в Москве.
Сегодня можно уже говорить о своего рода «холодной войне» между Турцией и Россией с элементами гибридной. Это напоминает отношения Москвы и Киева в последние 2 года.
Но при этом понятно, что до горячего противостояния России с членом НАТО не дойдет. В этом не заинтересован никто, в том числе США.
Серьезное осложнение не нужно ни Москве, которая после украинского кризиса пытается выйти на диалог с США через свое участие в сирийском конфликте, а обострение с Анкарой (членом НАТО) тут очень не кстати; ни Турции, у которой своих внутренних проблем навалом (только едва выбрались из затяжной нестабильности). Рвать со страной, с которой связывают огромные экономические взаимные интересы Анкаре весьма накладно. Да и сами многомиллиардные контракты просто так не перечеркнешь.
Поэтому шанс на то, что в определенной перспективе отношения как-то выпрямятся в экономической сфере, есть, и он серьезный.
Две великие евразийские державы обречены на диалог и сотрудничество. Залог этого - глубокие гуманитарные, человеческие связи.
Действительно, политические кризисы проходят, а народы остаются. Мы всегда будем соседями. Так уж суждено Всевышним. Об этом недавно говорил глава Духовного управления мусульман РФ муфтий Гайнутдин. Он призвал не переносить конфликт на отношения народов, в быт и культуру.
Политолог и востоковед Руслан Курбанов в также считает, что Россия и Турция «обречены на восстановление отношений».
«Поскольку и Россия, и Турция, несмотря на давнюю историю соперничества, сегодня имеют гораздо больше экономических интересов, нежели политических противоречий. Кроме того, никто не возьмется за восстановление мира на Ближнем Востоке после завершения сирийского конфликта, кроме наших стран. Поскольку никто, кроме нас, не заинтересован в скорейшем возвращении этого региона к мирной жизни. Для Турции – это, буквально, соседний двор. А для России – зона стратегических интересов и дело международной чести.
Конечно, нам всем придется пережить неприятный период взаимных обвинений между Москвой и Анкарой, введения экономических санкций и ограничений друг против друга. Но необходимость совместного решения общих задач со временем все же возьмет верх», – считает Курбанов.
Для нас же, обычных жителей двух стран – самое лучшее – "это не поддаваться остроте столкновений политических заявлений между нашими странами, отдавая себе отчет в том, что это не противостояния между турецким и российским народами. А всего лишь временное обострений отношений между элитами в предельно напряженной ситуации глобального противостояния в предельно раскаленном конфликтном регионе, где каждый шаг другой стороны воспринимается как прямой вызов", - добавляет эксперт.
В то же время, конечно, говорить о каком-то военно-политическом альянсе, по крайней мере, в ближайшие годы, не приходится.
Чтобы понять жесткую реакцию Анкары на то, что она посчитала нарушением своего воздушного пространства российским самолетом, нужно знать самые болезненные точки турецкой внешней политики. Это прежде всего - тюркское население Сирии и Ирака, крымские татары и вопрос т.н. геноцида армян. Поэтому когда российская авиация начала масштабные бомбардировки оппозиционных Асаду сирийских туркмен (совсем не ДАИШ), было понятно, что в Анкаре серьезно недовольны.
Это тот самый внешнеполитический вопрос, который очень сильно сказывается на внутренней политике. Граждане страны выражают крайнее возмущение российскими ударами по близким им туркменам, власть не может молчать в таких случаях и игнорировать общественное мнение.
Еще недавно правящая партия в ходе выборов обещала гражданам обеспечить защиту от любой внутренней и внешней угрозы. Игнорировать такие вызовы, как проникновение иностранного бомбардировщика, власть просто не может.
Очень похоже по Крыму. В Турции 3-5 млн. крымских татар и их потомков. Это существенная часть электората.
Однако даже крымский вопрос не столь болезнен, как проблема сирийских туркмен. По Крыму Анкара в целом заняла очень сдержанную позицию после присоединения его к России.
Сирия для Турции – как Крым и Донбасс для России, особенно ее туркменская часть. Турки, подчеркну, считают себя с сирийскими туркменами одним народом. Их боль переживает огромная часть населения. Это хорошо видно по соцсетям. Прошло несколько общественных акций.
Поэтому действия в отношении российского самолета вызвали полное понимание и поддержку народа, отмечается своего рода патриотический подъем. Этот шаг консолидировал расколотое население после недавних выборов, конфликтов и терактов.
На «горячей» волне усиливаются позиции Эрдогана, который не оставляет надежд на превращение Турции в президентскую республику. В условиях обострения вокруг страны появился хороший повод к этой идее вернуться.
«Мусульманский национализм»
Феномен Партии справедливости и развития и ее лидера Реджепа Эрдогана заслуживают серьезного и глубокого изучения. Да, с одной стороны «Ак парти», благодаря своему генезису, считается происламской, выражающей интересы и чаяния религиозных слоев населения Турции. Но, с другой, строго научно говоря, эта партия правоцентристская, умеренно-консервативная. Сама себя она называет «консервативно-демократической».
Поэтому многие политологи сравнивают ПСР не с арабскими исламистами, а, скорее, с европейскими христианско-демократическими партиями и даже, по мнению первого зама главы Духовного управления мусульман РФ и политолога Дамира Мухетдинова, с «Единой Россией». «Действительно продвигаемая Анкарой модель “мусульманской демократии” может, наверное, рассматриваться как “двоюродный брат” нашей “суверенной демократии”», – пишет он.
По сути, ПСР из умеренно-исламистской или консервативно-демократической партии с мусульманским культурным бэкграундом (как по разному политологи оценивали ее идеологию) стала сегодня политическим центром турецкого государства, его политико-административным стержнем. Партией турецкого государства, иными словами. Такой, какой когда-то была ныне оппозиционная Народно-республиканская партия.
Понятно, что в такой ситуации под зонтом ПСР собралась вся номенклатура и бюрократия, хорошо себя чувствующая при любом режиме. За поворот к «серым пиджакам» Эрдогана упрекают его бывшие соратники из «Саадет» и других происламских и националистическо-происламских партий (есть и такие).
Для многих функционеров и сторонников ПСР Ислам – это больше культурное явление. Дженни Уайт, американский профессор, называет это явление «мусульманским национализмом». «Это, и правда, такой суннитский националистический проект, а не религиозный. В России похожая ситуация: Православие — это не только и не столько вера, которую нужно практиковать каждый день, сколько национальная идентичность», - считает тюрколог Ильшат Саетов.
По его словам, «религиозных турок, по последним данным, 16-17%, а около 70% просто традиционны, то есть, например, раз в неделю ходят в мечеть, но могут изредка и выпить».
Эрдоган 2.0?
Феномен Эрдогана и его партии кроется в том, что он сумел ответить на те чаяния и реализовать те меры, которые на рубеже веков для всех в Турции стали практически очевидными. Это либерализация и демократизация общественной, экономической и политической жизни, в том числе прекращение диктата военных в сфере стратегического госуправления и создание условий для развития среднего и малого бизнеса. Это решение курдского вопроса с признанием культурных прав и особенностей этого народа. Это ликвидация политики маргинализации и дискриминации верующих. Как пример, отмена всевозможных запретов и ограничений на хиджабы, ставших символическими и крайне болезненными для государства в целом.
Все эти меры плюс к неоосманскому курсу во внешней политике, выраженному Давутоглу в формуле "ноль проблем с соседями", дали в "нулевые" огромный результат. Турция вышла на второе место в мире по темпам экономического роста, уступая только Китаю. Заметно вырос уровень жизни населения. Демократизировалась политическая жизнь, ожила социальная сфера и культура. В публичное пространство вышли верующие люди и религия вообще. Турция стала претендовать на статус региональной сверхдержавы. Были достигнуты исторические компромиссы с окружающими государствами, открыты новые рынки и привлечены огромные инвестиции. И т.д.
Как отмечает тюрколог Александр Сотниченко, стратегия «ноль проблем с соседями» позволила Турции наладить отношения почти со всеми приграничными государствами и начать с ними взаимовыгодное сотрудничество.
В ходе выборов 2007 и 2011 годов правящей партии удалось серьезно укрепить свои позиции благодаря успешной социальной и экономической политике. Авторитет ее лидера Эрдогана возрастал как внутри страны, так и за границей. За 12 лет у власти правительству удалось обуздать инфляцию, увеличить ВВП в три раза, экспорт — почти пятикратно и войти в G20.
И сейчас крупные города пестрят объявлениями о приеме на работу, строятся новые ветки метро (которого вообще в стране ранее не было), вырастают новые районы – за 15 лет население Стамбула увеличилось до 20 миллионов, а площадь его превысила Москву в 5 раз (!). При всех оговорках и претензиях, турки еще никогда за все время республики не чувствовали себя так благополучно, как сейчас.
ПСР ориентировалась на электоральную базу верующего большинства страны, которое подвергалось дискриминации прежними властями. Поэтому «реабилитация Ислама» с возвращением его в общественное пространство и успешная борьба со светскими армейскими кругами встречала горячую поддержку огромного числа людей внутри страны.
Еще недавно Турция, все кемалистские десятилетия, оставалась по преимуществу аграрной страной 3 мира, которая управляется диктатом чуждой основной массе населения прозападной (вернее, которая себя так понимала) элитой. Реальная модернизация, если говорить об институтах и социально-экономических основах, а не об одежде, морали и нормах быта, набрала обороты при «умеренных исламистах». Удачная модернизация и урбанизация завершилась отнюдь не секуляристами и не по их лекалам.
Люди это видят. Видят тех, кто может реально добиваться результата. Они могут быть не всем симпатичны, но у них получается. Партия отвечает на это своим лозунгом о реальных делах и длинным перечнем осуществленных масштабных проектов. Классический ответ на вопрос, за кого будете голосовать: «За ПСР. Потому что сейчас им альтернативы нет».
На результатах местных выборов в марте 2014 года ни коррупционные скандалы, ни известные столкновения неформальной молодежи с полицией в парке Гези в Стамбуле летом 2013 года не сказались. Правящая партия набрала свои 43%. А это даже больше, чем ранее, что говорит о сохранении верности большинства электората.
В то же время в результате референдума Эрдогану удалось изменить Конституцию: вывести армию за пределы политики и объявить выборы президента страны всеобщими. В августе 2014 года он победил в первом туре, набрав более 50% голосов избирателей. Это стало последней по времени крупной и безоговорочной победой ПСР и ее лидера.
Люди остро чувствуют политический момент. Оппозиция выглядит очень бледно на фоне Эрдогана и его окружения. В качестве своих достижений противникам ПСР реально нечего показать. Нет у них и сколько-нибудь привлекательных идей, принципиально выделяющихся на фоне правящей партии.
ПСР на пике своего влияния перехватила и поглотила и националистический, и либеральный, и даже частично кемалистский дискурс, сформировав из него новый государственный курс. На исламском же поле конкурента не возникло даже после ухода из партии последователей Фетхуллы Гюлена.
Уверенность ПСР заставила оппозицию идти на неожиданные шаги. Даже кемалистская НРП, которая десятилетиями видела своей главной задачей маргинализацию религии и сохранение абсурдных запретов, порой говорит языком умеренных исламистов. А на их митингах можно встретить даже женщин в платках. С другой стороны, классические исламисты из «Саадет» идут на контакты со светскими силами. Вообще почти все оппозиционные партии в целях выстроить эффективную модель противодействия тотальной власти ПСР пытаются найти какой-то общий язык.
Проблемы у Эрдогана и у его партии стали возникать из-за Арабской весны. Ее провал создал вакуум в турецкой политике. Дело в том, что Анкара активно включилась в поддержку революционных процессов, но готова к этому достаточно не была, да и не могла быть. Волна поднялась, когда ее не ждали. Ноша оказалась слишком тяжелой.
Обострились отношения с соседями. Теперь уже и с Россией. На границах Турции, в Сирии, началась война, появился ДАИШ.
Иными словами, отказавшись или будучи вынужденной в результате неожиданно разразившихся волнений отказаться от прежнего курса, Турция реактивно переориентировалась на то, что очень быстро обернулось не быстрыми успехами, как ожидалось, а огромными проблемами. Ответной новой стратегии не появилось. Началась эрозия всей системы, которая, правда, не дошла до резкого падения доверия населения к ПСР - т.е. речь речь не идет об угрозе потери власти, а лишь о попытках оспорить лидерство Эрдогана.
Усилилась оппозиция, которая бросила нынешнему президенту вызов. В том числе мощный удар был нанесен недавними союзниками из движения Фетхуллы Гюлена. Усилилась критика власти со стороны других происламских партий, групп влияния. Эрдогана стали упрекать в авторитарных замашках и в использовании религии в целях укрепления своей власти. В судах завели дела по коррупции в высших эшелонах власти. Провалилась стратегия урегулирования курдского вопроса - вновь начались боевые действия и теракты. Появилась и новая угроза безопасности в лице ДАИШ.
Да, Эрдогана по-прежнему активно поддерживали в средних анатолийских городках по 100—500 тысяч населения, то есть это люди, которые получили возможность заработать и хотят, чтобы эта возможность сохранялась. Но он и ПСР заметно потеряли в средних образованных слоях крупных городов.
Внутренний кризис настиг и саму ПСР. Возник конфликт. Старая модель себя изжила, а ничего нового предложить никто не мог. Решение пришло само собой. Это – технократизм, власть профессионалов, политика реальных дел. Но вряд ли этот вариант решает проблему. Для Эрдогана на его третьем сроке во власти нужна новая комплексная модель преобразований, а не наскоро слепленный идеологический субпродукт на злобу дня.
На таком фоне потребовалось искать выход из правительственного кризиса, проводить одну за одной выборную кампании, латать дыры в экономике. Начался спад, стала обесцениваться лира.
С другой стороны, экономические трудности еще не столь глубоки, чтобы изменить жизнь и порядок кардинально. Заметны проблемы больше экономистам, чем простому человеку. Особенно на фоне обвала в соседней Греции и вообще кризиса в южной Европе и, тем более, войны в Сирии и Ираке. Так что попытки оппозиции приписать Эрдогану экономические неудачи не показались массам убедительными.
Население посчитало, что ПСР должно и далее быть у руля. Эрдогану и его партии в ближайшее время предстоит подтвердить, что кредит доверия был выдан по адресу.
На одной безальтернативности нельзя построить долгосрочную политику. Видимо, будет сформулирована и предложена новая повестка, которая учтет прежние ошибки и новые угрозы.
В конечном счете, избиратель проголосовал за ПСР даже не потому, что поддерживает исламистов, или не доволен прежним курсом кемалистов и военных, или еще по каким-то идейным соображениям. Люди хотят продолжения стабильного экономического роста, повышения своих зарплат, медицинских страховок и т. д. У ПСР все это получалось лучше, чем у кого бы то ни было прежде.
При всей серьезности вопросов за пределами страны, турецкая политика, прежде всего, обращена внутрь. В любую погоду приоритетом останется укрепление государства и экономики. Это значит, что Эрдоган 2.0 и его команда в ребрендинге своего проекта будут и дальше руководствоваться сугубо прагматичными целями, а не какими-то утопическими идеями, которые порой пытаются им приписать оппоненты.
Абдулла Ринат Мухаметов, к. полит. н.