Внутренний смысл существования архитектурного памятника в городской среде — обеспечение опыта исторической непрерывности для жителей места. Установление связей между прошлым и настоящим. Законсервированное в памятнике, если обратиться к искусствоведческой терминологии, «качество старинности» может сохраняться значимым лишь в силу динамичности архитектурной формы, способной принимать на себя новые смыслы.

Возвращение Айя-Софии статуса мечети, каковой она столетиями и была — вплоть до 1935 г., не является оскорбительным актом, если кого-то не оскорбляет сама внутренняя самостоятельность Турции в подобных вопросах. В своей работе «Образ храма»  Ш. М. Шукуров отмечает, что «история храмовой архитектуры в мировой культуре знает множество примеров, когда отдельное храмовое сооружение становилось достоянием нескольких культур. Оно буквально переходило из рук в руки, от одной религии к другой. И каждый раз, казалось бы, застывшая форма, вмещая в себя новое содержание, порождала новые смыслы. София Константинопольская — один из ярких примеров тому». Конец ее музейной истории — это вовсе не ее конец в качестве памятника архитектуры со всем сопутствующим такому статусу комплексом «поддерживающих» мер (напомню, что Турция не отказывается от взятых на себя обязательств по охране и реставрации исторического облика здания).

Еще раз: памятник — не музей в миниатюре и не обязан им быть. Он слишком динамичен для музея, в этом статусе ему «тесно», в этом статусе он хуже послужит живым и их актуальной памяти. И свое «качество старинности» памятник архитектуры может сохранять для потомков более «интенсивно» лишь тогда, когда (как бы парадоксально ни звучало) принимает на себя новые функции. (Разумеется, не любые, но функции мечети конструктивная организация Айя-Софии, разумеется, принять может). В противном случае то, что мы сегодня знаем как памятники архитектуры, с куда большей вероятностью просто не дошло бы до нашего времени и не радовало бы нас своим старинным великолепием. Иными словами, памятник сохраняется, стареет и — при нашем самом непосредственном участии — не разрушается, не теряя при этом в своей актуальности, когда он продолжает действовать в истории. Действовать, выявляя в меняющихся исторических обстоятельствах все новые и новые смыслы в пространственно связанном с ним окружении. Выявляя новое, оставаясь собой. Выявляя новое, демонстрируя тем самым свою уникальную транс-историческую устойчивость.

Наследование победителями храмовой архитектуры побежденных — не просто символ исторического поражения одних и торжества других. Шукуров подчеркивает: «Одно то, что старое имя константинопольского храма сохранило свое название, говорит о многом. Храмовое тело Св. Софии не было разрушено и не просто перешло в руки мусульман, оно осталось, и осталось сакральным». Целые поколения жителей Турции сохранили для потомков славу Айя-Софии, которая просуществовала до 30-х гг. XX в. именно в качестве мечети. Они продемонстрировали ее неисчерпаемость, ее несводимость к одной единственной исторической эпохе. Тем самым они свободно, без какого-либо принуждения, но с восхищением почтили и византийскую культуру, преумножив славу ее архитектуры в своей собственной (см., например, мечеть Сулеймание). Сама «телесность» Айя-Софии явилась архетипом для османского храмового строительства. Без внешних одобрительных или неодобрительных санкций международных организаций. В полной самостоятельности и с доброй волей.